Группа «Мираж»

Сумасшедшие 1980-е. Музыкальная жизнь бурлила и била ключом. Это была эпоха экспериментов и открытий. Середина 1980-х – рассвет отечественного рока во всех его вариациях, а конец десятилетия можно смело назвать эпохой «Миража» и его последователей.

Александр Букреев. Директор с 1987 года.

Андрея Литягина с гитарой в руке я впервые увидел в Гурзуфе, куда мы вместе поехали отдыхать после первого курса МАИ. Я тогда от музыки был далек, занимался математикой – считал цифры в столбик. В процессе записи «Миража» Литягин звонил мне по ночам: «Саша, послушай, как тебе?» Я честно слушал сквозь сон, что он там наваял, все утверждал: «Хорошо, работай дальше».

И засыпал...

Зарплата младшего научного сотрудника в 1987 году не давала особенно развернуться, и я решил заняться коммерцией – заработать денег на сувенирной продукции. Перед концертом «Миража» в подмосковном городе Сетунь я напечатал чернобелые фотографии участников первого состава – Гулькиной, Разиной, Солопова, Жукова, чтобы продавать их после концерта. А концерт отменился. Пришлось вместе с фотографиями ехать дальше по маршруту, реализовывать продукцию, чтобы окупить издержки. Фотографии шли нарасхват, да так, что я заработал за поездку чуть ли не больше самого «Миража». Наверное, с этого момента и началась моя последующая директорская деятельность.

Уж если на то пошло, Наташу Гулькину из группы никто не выгонял, она до сих пор бы пела, если бы не сорвала концерты на Дальнем Востоке. Ее соблазнил пресловутый Андрей Разин, который работал администратором в «Мираже», – кстати, очень хорошо работал – первый администратор, который не воровал деньги. Все воровали в каких-то пределах. Я все прекрасно видел. А его поймать не мог.

Разин делал по-другому. Приходил и говорил в открытую: «Можно я заберу себе вот столько за то-то и то-то».

На Дальнем Востоке у нас были заряжены 40 концертов. Внезапно Разин уговаривает Гулькину: «Давай, Наташа, уедем вместе в Москву. Ты – настоящая звезда, я все устрою...» Классическая для продюсеров ситуация... Они сматываются в Москву, а у нас срывается куча концертов – все в шоке.

Мы взяли в солистки Наталью Ветлицкую. Пока мы разбирались с авторскими правами, Наташа Гулькина не растерялась и написала на всякий случай заявление в милицию, что я хочу ее убить.

Гулькина тем временем уехала на гастроли с театром Пугачевой под эгидой «Миража». А мы поехали полюбопытствовать, что она там поет. В первом отделении работала Гулькина «под фанеру» Литягина. Я сразу же пошел на звукорежиссерский пульт, забрал фонограмму и положил в карман.

Случилась паника. Я испортил отношения с Олегом Наумовичем Непомнящим (директор Пугачевой и Киркорова. – Прим. авт.) до такой степени, что после поездки ко мне домой пожаловали два амбала необъятных размеров.

Я таких, клянусь, не видел. Один в дверь не проходил ни в фас, ни в профиль, и голова в проем двери не пролезала. А я – маленький такой, бегаю в модных коротких штанах между ними: «В чем, собственно дело?» Правда, оказалось, что это была рабочая встреча без всяких угроз. Ребята просто зашли узнать, какие у меня претензии. Я их и высказал: «Что касается репертуара «Миража», исполнять его под нашей вывеской Гулькина не будет!

С уходом Гулькиной скандальный период в истории группы закончился. В последствии был записан второй альбом с легендарной песней «Музыка нас связала». «Мираж» стал кузницей кадров таких исполнительниц, как Наталья Ветлицкая, Татьяна Овсиенко, Ирина Салтыкова, Екатерина Болдышева и других.

Алексей Горбашов.

Я помню, мы с ребятами из «Монитора» ехали с банкета после очередного концерта, и в машине играла кассета «Миража». Хотя это был и не рок, которым я был увлечен всецело, это было что-то совсем новое, свежее, и в этом что-то было!

Итак, в 1988 году я работал над своим сольным альбомом. Студию предоставил мой старинный знакомый Андрей Лукинов. Работа шла своим чередом, и одновременно Андрей периодически обращался ко мне с просьбами наиграть гитару для исполнителей, которые записывались параллельно со мной.

Там же, на студии, я познакомился с Андреем Литягиным. Он внимательно прослушал все мои записи, ему, видимо, понравилось, и он предложил мне записать гитару для нового альбома «Миража»... Студия была предоставлена на короткое время, и заказчики очень торопили, причем доходило до того, что, когда очередная песня была готова к сведению, приезжал Лукинов и буквально стоял с ножницами наготове. Он отрезал рулон пленки со сведением и, положив его в карман, уезжал.

Некоторое время мы работали у Литягина дома, а еще позднее студия переехала в пустующую квартиру моих родственников в Бирюлево. Было лето, и из открытых окон дома напротив неслась музыка, которая, надо заметить, действовала на нервы и просто мешала работать. Но самое ужасное было в том, что крутили первый альбом «Миража»! Видимо, там жили настоящие фанаты. Когда кассета кончалась, они перематывали ее на начало – и мы слушали этот альбом целый день! Спустя некоторое время то же самое произошло и с песнями второго альбома. От них невозможно было увернуться НИГДЕ.

Самое ужасное, когда тебя встречают в аэропорту или на вокзале, ты садишься в машину, и водитель, стараясь сделать тебе приятное в знак своей признательности, включает «Мираж». Только не это!!! Но это было уже потом. До этого были несколько месяцев работы, а потом Литягин предложил мне выйти на сцену в составе коллектива.

Чтобы было не скучно, я включил гитару на всю катушку и отработал так, как будто это все по-настоящему: с прыжками, беготней по сцене и мотанием головой. Это были песни первого альбома, а на сцене вместе со мной оказались Света Разина и Рома Жуков.

Помню, мы беседовали с Литягиным, сидя у него в машине, он говорил, что со старым покончено, он реорганизует коллектив, возьмет новую солистку. Не надумаю ли я тогда поиграть в группе?

Тогда я высказал свои соображения о полной смене имиджа группы. Первым делом посадить барабанщика за установку и дать ему возможность работать сверху плейбэка живьем, сшить костюмы, сделать шоу. К тому же я знал Наташу Ветлицкую, которую Литягин предлагал в солистки, по ее работе в «Рондо» и «Идее фикс». Мы встречались раньше на гастролях, и мне нравилось, как она работает.

Наташа действительно работала очень классно, у нее была профессиональная танцевальная подготовка, отличная пластика, а по имиджу это была холодная и недоступная красавица, девушка-мечта, что очень соответствовало песням и самой идее «Миража». Все было замечательно, в группе работали Сережа Солопов (кстати, «консерваторский» барабанщик вопреки расхожему мнению о том, что в «Мираже» работали не музыканты, а только имитаторы).

Был еще один полноправный участник коллектива, хотя и не работавший никогда на сцене, звукорежиссер Виктор Лукьянов (тот самый, который написал впоследствии все лучшие хиты Светы Владимирской и один из создателей «Тату»).

Гастрольная жизнь – это тяжелый во многих отношениях труд, который связан – помимо огромных физических нагрузок, лишений, недосыпов, похмелья и т. д. – еще и с моральными факторами.

Представьте себе пять (!) сольных концертов в день в городе Рубцовске! В общем, Наташа выдержала всего несколько месяцев.

Найти замену Ветлицкой было непросто. Перебрав изрядное количество кандидатур, остановились на двух: Ира Салтыкова и Таня Овсиенко. Обе были хорошенькие, к тому же не девочки со стороны или бандитские жены (такая кандидатура тоже имелась)... Ира очень легко справилась с вхождением в роль солистки и заняла место примы. Тане же напротив было сложней.

Но очень скоро все изменилось. У Иры тогда что-то не ладилось дома. Недоработав тур в Сызрани, она неожиданно объявила, что должна срочно выехать в Москву. Отпустили. Так Таня нежданно-негаданно заняла место Иры на первой линии. Помню этот первый концерт. Таню била крупная дрожь. Но это было только начало. Прогресс пошел, и очень скоро Таня стала полноценным фронтменом группы.

Мы ехали из Дворца спорта в «Лужниках» на концерт в ДК «Метростроя». Я подъехал раньше и ожидал их приезда у дверей Дворца культуры, и вдруг ужасный грохот! Это произошло прямо на подъезде к ДК... Через минуту Таня у меняна руках, я, не помня себя, бегу с ней в здание Дворца культуры. А она смотрит на меня, как сквозь туман, и не может пошевелить ни ногой, ни рукой. А еще через 10 минут приговор врача скорой: перелом позвоночника! В больнице сделали рентген. Слава богу, врач сказал, что перелома нет, но все очень серьезно: ходить не сможет долго, ни о какой работе и речи быть не может как минимум полгода, а может, год.

В больницу еще примчался Олег Марусев, он вел программу в «Лужниках». Потрясенный новостью, он объявил всему залу о том, что Таня в больнице. ...В общем, на гастроли поехали уже через неделю. Сначала Таня работала весь концерт, сидя на стуле, ее выводили, практически выносили под руки наши телохранители, потом она начала вставать и делать первые неуверенные шаги на авансцену, опираясь на кого-то из нас... Она, конечно, не показывала виду, но боли были ужасные, был задет какой-то нерв. С нами все время ездил врач, делал ей массаж и ставил иголки.

Таня удивительный, хотя и противоречивый человек. Жаль, что тогда все так кончилось! Кстати, досталось за это время всем. Никто не прошел этот путь без потерь. Все протекало очень бурно. «Мираж» в то время был похож на большой котел, в котором варились все мы. Все бурлило, кипело, и время от времени оттуда со свистом кто-то вылетал, не выдержав температуры и давления пара. В результате практически все, кроме Солопова, расстались со своими семьями, а кто-то и вообще повредился мозгами. Ну да ладно...

Замена солистки произошла неожиданно для всех, а особенно для Тани – ее никто не поставил в известность о том, что она уволена. Она просто узнала об этом из телевизора, когда в «Голубом огоньке» 1990 года впервые миру явили Катю Болдышеву в качестве солистки группы «Мираж» с новой песней «Я жду тебя».

Честно говоря, я принял такую замену в штыки, но согласился попробовать. Проба затянулась на 17 лет...

Первое время было действительно сложно – очередные притирки друг к другу, хотя мы и были знакомы с Катей раньше. Наше первое знакомство состоялось на гастролях году в 1988-м. Катя в то время работала в группе «Клеопатра» со Светой Владимирской.

В связи со сложившимся стереотипом, что вся попса, а уж тем более «Мираж», это «фанера», и все, что нужно для работы, это пара дискотечных колонок, микрофон от караоке и 10 минут на настройку, нам постоянно приходилось ставить устроителей перед фактом: либо – отмена концерта, либо все то, что мы требовали в «райдере». «Вы что, его совсем не читали?» – спрашиваем мы. «А что его читать, и так все понятно, зачем вам мониторы? Вы что, правда живьем петь будете?»

«Конечно, будем, кстати, объявите зрителям о задержке. Саша, давай четвертями по малому!» И так почти каждый концерт: сначала скандал, потом цветы и благодарности от тех же устроителей: «Спасибо вам за вашу работу, не ожидали. А мы думали, это вы просто так, чтобы повыпендриваться, с нас эти пульты-шмульты да семь стоек для микрофонов требовали, ведь у нас вообще-то все это есть, извините...»

Кстати, новая солистка в «Мираже» была поводом для многих курьезов. Помню, первый же концерт в Москве – съемки «50/50» в «Лужниках». Приеха- ли, настроились, до концерта еще есть время. Пойдем, говорю я Катерине, зайдем в гости к «Арии». Они тогда работали на студии во Дворце молодежи над новым альбомом. «Слушай, Алексей, нам тут женский хор нужен в одной песне. У тебя нет никого, кто мог бы спеть? А то мы уже сами тут изображаем женский хор!» – спрашивает у меня Володя Холстинин. «А вот, кстати, познакомься, это Катя, новая солистка «Миража» Она и споет».

«А она что, еще и поет?!!» Короче, весь хор через 15 минут был уже записан. А через некоторое время Володя позвонил и спросил, не споет ли Катя с «Арией» на презентации этого нового альбома. Помню, удивлению журналистов и фанатов «Арии» не было предела.

Гастролей в те годы было столько, что многие города стерлись из памяти, другие слились в одно большое воспоминание. Но поездка в Грузию в 1994 году запомнилась очень хорошо.

Это было сразу после гражданской войны. По какому-то странному стечению обстоятельств мы оказались свидетелями начала этой войны в 1991-м. Концерты «Миража» в Тбилиси проходили как раз в тот момент, когда весь город напоминал растревоженный улей. Палатки митингующих у Дома Правительства на центральной улице были видны из окон гостиницы «Тбилиси», где мы жили, толпы демонстрантов на центральной площади, машины с водометами, разгоняющие людей, и ощущение всеобщей напряженности и тревоги.

Приезжаем в Москву, я включаю телевизор, а в новостях передают, что в день нашего отъезда всех постояльцев фешенебельной гостиницы «Тбилиси» попросили покинуть номера и в ней расположился штаб оппозиции. На следующий день в новостях показали обгоревшие руины, в которых с трудом можно было узнать то, что осталось от «Тбилиси», шедевра сталинского ренессанса. Снаряд, выпущенный сторонниками тогдашнего президента Гамсахурдии со стороны Дома Правительства, попал именно в то самое крыло, где располагался обжитый нами люкс на верхнем этаже.

В общем, не знаю, как устроителям из Тбилиси удалось уговорить «Мираж» поехать туда почти сразу после войны, но факт, что мы снова оказались там. На месте отеля – развалины, на стенах домов – следы от пуль и осколков снарядов.

На концертах – половина зрителей с автоматами, но в гражданской одежде. То ли это были героические защитники, вжившиеся навечно в эту роль, то ли на Кавказе мужчина с оружием в руках – это хороший тон. На первом концерте, в тот момент, когда у нас сработала пиротехника, весь зал залег под сиденья, а защитники схватились за оружие. Наших техников попросили больше не стрелять.

После первого же концерта нас пригласили, как полагается, на банкет.

Музыканты пили из рогов со всем милицейским начальством подряд. Пить надо обязательно до дна, а иначе – не уважаешь. И вот подсаживается к Горбашову начальник уголовного розыска: давай, говорит, выпьем за все хорошее, и протягивает ему набитый патронами рожок от автомата. «На, это – тэбэ!» «Да ты что, зачем, как я его домой повезу?» – изумляется он. «Ты нэ понял, это сейчас – стрэлять!» Отказать ему невозможно, иначе – обида на всю жизнь, мы поехали за город, в лес. Горбашов пальнул несколько раз для острастки, а в ответ раздались выстрелы с поста ГАИ за лесом.

Рассказывает Болдышева

На следующий день приглашение на вечерний банкет в знак особой благодарности нам передал один бизнесмен по имени Миша. Тот же, знакомый уже ресторан, та же лепнина. По ходу выясняется, что Миша – известный в городе авторитет.

Сижу за столом. Кто-то подходит сзади, обвивает рукой мою шею и тащит назад и вверх, чуть не опрокинув меня вместе со стулом. Не понимаю, вскакиваю и оборачиваюсь. А это оказывается, Миша галантно приглашает меня на танец. Смотрю на телохранителей, они кивают: «Иди».

– Я намерен вас сегодня похитить, – говорит он.

– Ничего у вас не получится! – смеюсь я.

Ха-ха-ха, знала бы я! Аккомпанемент затих по еле заметному взмаху руки Миши. Танец кончился, организаторы, телохранители и наши ребята облегченно выдохнули и стали подниматься из-за стола. Вот он, удобный момент. Попрощались, сели в машины.

Приехали домой с надеждой, что все самое страшное уже позади.

Куда там, все только начиналось! Вооруженные до зубов люди, взяв дом в кольцо, уже вели напряженные и жесткие переговоры с нашими турменеджерами. Миша на полном серьезе по-хорошему предлагал за меня сколько-то баранов, сколько-то мешков то ли с золотом, то ли с мукой... Что делать? Вызывать милицию? Ну, приехала та самая вчерашняя милиция. Все выложили свои автоматы, пистолеты и присоединились к переговорам.

Я затаилась в своей комнате. Чтобы было не страшно, со мной остался бас-гитарист Димка Червец. Подробности всего происходившего мы узнали позже, а в тот момент, пребывая в совер-шенном неведении, что там происходит, задавали вопросы заглядывавшим к нам время от времени грузинским организаторам, лиц на которых не было совсем. Руки тряслись даже у добрейшего на вид телохранителя мхедрионца Гены, участника недавних боевых действий.

Вот уж кому на самом деле было все равно: что кусок хлеба отрезать, что перерезать горло барану, что свернуть шею человеку, ведь это было просто его профессией. И на войне он это делал, судя по всему, ни один десяток раз!

Я спрашиваю одного из наших организаторов: «Чего же все-таки надо этим людям?» Гурам, стеснявшийся говорить по-русски, бледнея и зеленея одновременно, глядит в пол, еле выговаривая: «Они хотят... в общем, Катя дольжен с ним спать!» Червец взвился: «А что, если девушка замужем, это не влияет?» Гурам отвечает: «Нэ спасет!»

«Может пробежать огородами и спрятать Катьку в одном из домов подальше от нашего?» Ответ был такой: даже если простые жители и пустят в свой дом, молчать не станут, просто побояться связываться.

Как потом рассказал Леша, переговоры зашли в полнейший тупик и не предвещали ничего хорошего.

И вдруг в самый напряженный момент обстановка резко разрядилась. Дело в том, что наш мхедрионец Гена признал в своем оппоненте – Мишином охраннике – своего спасителя и собрата по Мхедриони (гвардии правительства Шеварднадзе).

Тем не менее, для нашего спо-койствия милиция осталась дежурить. Всей компанией до утра снимали напряжение кахетинским и чачей. Рано утром мы со всеми шмотками уселись в автобус, благо надо было ехать дальше по маршруту. Уехать решили раньше назначенного часа, на всякий случай. Хотя догнать «икарус» на горной дороге на легковушках, конечно, не составило бы труда.

И тут... откуда ни возьмись – девятка с тонированными стеклами! Милиция – за табельное оружие... А мы с костюмершей Катей в полуобморочном состоянии забились на последнее сиденье, прикрывшись всеми сумками, и замерли! Это уже слишком! Из машины, как ни в чем не бывало, вылезает Миша с добродушной улыбочкой на лице и желает нам счастливого пути, извиняясь за вчерашнее! «Просто выпил лишнего...» Да ну, что ты, Миша, никто и не обиделся!

Исполнительницы группы:

- Маргарита Суханкина (сессионная вокалистка в 1986—1990, в 1997, а с 2007 — действующая солистка)
- Светлана Разина (1987—1988, с 2010 — 2011)
- Наталия Гулькина (1987—1988, 2007—2010)
- Инна Смирнова (1988)
- Наталья Ветлицкая (1988)
- Ирина Салтыкова (1988—1989)
- Татьяна Овсиенко (1988—1990)
- Екатерина Болдышева (студийная и концертная вокалистка 1991-2008)

Музыка «Миража» и сейчас пользуется спросом. Думаю, что в 1986-1987 годах Литягин действительно совершил переворот в популярной музыке. Его песни были очень необычны для того времени, интересные и сегодня.

Источник: www.mirage.su