Самые необычные релизы рекорд-лейбла «Мелодия»

АЭРОБИКА, АНТИАЛКОГОЛЬНАЯ МЕДИТАЦИЯ И СПЕЙС-ДИСКО: САМЫЕ НЕОБЫЧНЫЕ РЕЛИЗЫ РЕКОРД-ЛЕЙБЛА «МЕЛОДИЯ»

В СССР на пластинки записывали буквально все. Речи партийцев, лекции по технике безопасности Госкомитета, звуки скотного двора, заводские гудки или банальное пение птиц. Всю уникальность советской виниловой индустрии воплотил один лейбл — «Мелодия», который в 2019 году отпраздновал 55-летие. Мы расскажем о релизах лейбла, которые стали синонимами — а иногда и инициаторами — целых явлений в советской культуре.

Что такое «Мелодия»

Крупнейший в Восточной Европе лейбл был основан в 1964 году, в 80-х у него была монополия на выпуск музыки в СССР. Выходила всевозможная классика, радиоспектакли, эстрада, поэзия и все то, что мы с вами слушаем сейчас в формате подкастов. С 1990-х «Мелодия» пребывала в запустении и пыталась обанкротиться, пока в 1993 году ей не присвоили страшную приставку ФГУП, которая в конечном итоге спасла дело. 

В 90-е многие достояния фирмы были распроданы или разворованы, производство встало, в начале нулевых фирма лишилась студии и почти всех грам-оригиналов на металлических матрицах. В 2011 году в фирму пришел работать нынешний гендиректор «Мелодии» Андрей Кричевский, который оказался спасательным кругом — в фирме запустили оцифровку записей и онлайн-продажи. Правда, оцифровка 90 тысяч пленок будет длиться еще пару десятилетий, но «Мелодия» воскресла и даже печатает CD для зарубежных фетишистов и меломанов. Именно «Мелодии» мы обязаны проникновением на нашу территорию западной музыки — от Билли Холидей до Питера Гэбриела и культовых записей зарубежной классики. Но главной заслугой лейбла можно считать выпуск уникальной советской музыки — поп, эстрады, электроники и таких культовых релизов, как «Зеркало души» Аллы Борисовны

 — образчика советского фанка и блюза. Кстати, закрытая премьера альбома состоялась в формате трансляции на борт орбитальной космической станции «Салют-6». Могли себе позволить.

Ритмическая гимнастика

В 1984 году советские электронщики получили уникальную возможность обойти ценз и растиражировать плоды трудов своих вовне. Случай подвернулся после выхода на центральном телевидении передачи «Ритмическая гимнастика», которая вскоре была раскритикована как аморальное зрелище. В 1985 году вышла пластинка «Ритмическая гимнастика» 

— саундтрек для занятий аэробикой дома, причем ее содержание было сертифицировано Спортивным комитетом СССР. Результатом записи явились аутентичные образцы советского электро- и итало-диско, замаскированные под аэробику. Серия последующих релизов на «Мелодии» выходила под названием «Спорт и музыка». Например, это релиз «Пульс 1» 

советских электронщиков Андрея Родионова и Бориса Тихомирова, которые одними из первых в СССР стали использовать синтезаторы Roland и Yamaha и даже компьютер. В этой же серии выходили работы коллективов «Арсенал»

и «Аэротон». 

Пластинки для занятий аэробикой в течение нескольких лет держали позицию самого популярного подарка девушке на 8 марта.

Аутогенные тренировки

«Я самая обаятельная и привлекательная» — действительно, 70–80-е были временем увлечения аутотренингом, который через метод Шульца хлынул в советскую медицину. В 60-х был создан «Интернациональный координационный комитет для клинического применения и обучения аутогенной терапии», а значит, появился и контент, который стал общественно полезен и мог быть воспринят на слух. Будь то последствия черепно мозговой травмы, беременность или алкоголизм, аутотренинг применялся дома, в санаториях и поликлиниках, в виде «психотонической тренировки», «психорегулирующего практикума», гипноза и средства от вредных привычек. 

В серии полезных для психики звуков в 1980-х на лейбле выходили пластинки серии «Мелодии спокойного сна»,

записи в формате «сеансов эмоционально-стрессовой психотерапии для лиц, злоупотребляющих алкоголем»

и «аутогенной тренировки от вредных привычек»,

которые подходили для домашнего самогипноза. «С помощью данного гипноза человек сам у себя тренирует силу воли и формирует полный отказ или отвращение от алкоголя. То есть аутотрениг заставляет больного взять себя в руки самостоятельно», — гласила аннотация на конверте, написанная авторами очередной психометодики. Примечательно, что антиалкогольные тренировки для записи разрабатывались в санатории «Энергетик» в Ялте двумя кандидатами медицинских наук — И. А. Кулаковым и В. Я. Ткаченко. «Моя правая рука теплая. Я чувствую это», — и так далее.

Спейс-диско и sovietwave

В СССР под влиянием космической темы 60-х музыкальное подполье начала 70-х сходило с ума по спейс-диско. Главным вдохновением была группа Space во главе с Дидье Маруани. В правительственных культурных кругах все знали Space и стали задумываться: почему, собственно, не дать диковинной западной музыке зеленый свет? Текста — почти нет, идеологию никакую не поддерживает, на слух непривычно — ну и что ж, синтезаторы, космос, фантазии о будущем. В общем, решились пригласить группу в СССР с концертом. 

Замминистра культуры лично, будучи в Париже, поговорил с Дидье Маруани, и в 1983 году в СССР Space отыграли 21 концерт. После гастролей «Мелодия» выпустила первый альбом коллектива, записанный в 1977 году, — «Волшебный полет» (Magic Fly).

Лучше всего переформатировать на местный лад западную футуристическую электронику удалось прибалтам «Зодиак». Это такой Space, помноженный на Жан-Мишеля Жарра, сведенный до зубодробительной наивности и начисто лишенный буржуазного налета. В 1981/ 82/ 83 годах релизы «Зодиака»

звучали самой прогрессивной поп-музыкой СССР, выпущенной на «Мелодии». Еще в формате футуристического диско лейбл выпустил пластинку «Звездный вираж», 

записанную оркестром Павла Овсянникова, литовскую группу Argo,

Михаила Чекалина

и Александра Зацепина. 

В 2010-х по мотивам ностальгии по советскому спейс-диско появилось целое музыкальное мини-направление под названием Sovietwave. Это было всплеском интереса к советскому винилу — появился целый ряд групп вроде «Артек Электроника», «Второй этаж поражает» и «Весна 310». 

Советский авангард и синтезатор АНС

После оттепели начался период либерализации, а в концертных залах зазвучали Онеггер, Мийо, Пуленк, Хиндемит, Мессиан и Берг. Стали регулярно проходить фестивали «Варшавская осень», где впервые открыто презентовалась музыка советских академических авангардистов. 

Но музыкальный фон радикально изменило изобретение советского инженера Евгения Мурзина, который в конце 50-х, наконец, довел до финальной стадии разработки свой синтезатор АНС (аббревиатура взята от имени знакового русского композитора-новатора Александра Николаевича Скрябина). Первый вариант АНС занимал половину комнаты на даче инженера, второй — чуть меньше, но все равно являл собой удивительную конструкцию, в которой в дополнение ко всему вращались пять оптических дисков.

В 1967 году при фирме «Мелодия» была организована Московская экспериментальная студия электронной музыки (МЭСЭМ), которая разместилась в Доме-музее Скрябина. В 1980 году на лейбле вышла пластинка «Метаморфозы»,

которая собрала самые значительные работы резидентов этой студии — Эдуарда Артемьева, Юрия Богданова, Владимира Мартынова. Но первые произведения с использованием АНС были записаны еще в 1971 году Альфредом Шнитке, Эдисоном Денисовым, Софьей Губайдулиной, Эдуардом Артемьевым и Олегом Булошкиным — этот материал был издан «Мелодией» в 1990 году под названием «Музыкальное приношение».

АНС можно услышать в фильмах «Солярис», «Зеркало», «Приходите завтра», «Бриллиантовая рука», в мультфильме «Маугли» и других работах для ТВ, для которых писали теперь уже культовые композиторы.

«Мелодию» в первую очередь все же принято считать хранилищем выдающейся академической классики. Среди симфонических лейблов фирма входит в пятерку лучших по качеству и значимости релизов, которые можно уже найти на 50 цифровых платформах вроде iTunes. «Мелодия» ведет переговоры с «Яндекс. Музыка», VK, «Одноклассниками» и осваивает блокчейн-технологии для защиты интеллектуальной собственности. Пока аналоговый гигант телепортируется в цифровые величины, самое время взять пластинку Наташи Королевой и Игоря Николаева под названием «Дельфин и русалка»

и сделать убийственный селфи под хештегом #Sleeveface. Слушать — не обязательно, все равно побеждает эстетика.

Топ-30: наш кавер-арт (Часть первая)

История дизайна виниловых пластинок во время и после СССР – в 30 обложках и комментариях их авторов.

История мирового кавер-дизайна (cover design) начинается в 1939 году с приходом художника Алекса Стейнвейса на должность арт-директора фирмы грамзаписи Columbia Records. Считается, что Стейнвейсу принадлежит и сама идея делать специальное оформление конвертов для грампластинок, ее концептуальная проработка и чуть ли не основная масса графических находок. В 1948 году выходит первая долгоиграющая виниловая пластинка (longplay, LP — 12-дюймовая на 33 оборота), которая надолго становится стандартом звукозаписи. Появление лонгплея порождает понятие «музыкальный альбом», краеугольное для рекорд-индустрии и еще не отжившее свое, — концептуальная запись музыканта или группы, которой требуется концептуальное художественное оформление. С этого момента начинается расцвет кавер-дизайна, приведший к тому, что знаменитые виниловые пластинки сейчас выставляются в музеях современного искусства — и это уже кавер-арт (cover art).

Первая долгоиграющая виниловая пластинка на 33 оборота вышла в СССР в 1953 году. В 1964-м была организована всесоюзная фирма грамзаписи «Мелодия» — советский монополист по выпуску грампластинок, одна из крупнейших в мире рекорд-компаний по тиражам. Представления о кавер-дизайне как о неотъемлемой части производства виниловой пластинки появились в Союзе и того позже. До начала 1980-х «Мелодия» издавала альбомы в стандартных конвертах, выполненных в не самой лучшей полиграфии: с лубочными родными пейзажами или цветочными натюрмортами, с надписями «Эстрада», «Стерео» или просто названием группы, набранными примитивными шрифтами, и т.д. Причем «попасть» в такой невзрачный конверт могла и самая популярная пластинка, продававшаяся миллионным тиражом (например, «Кружатся диски» ВИА «Красные маки» или «Disco Alliance» группы Zodiac). Средний уровень специального художественного оформления обложки был крайне невысок. Тем ярче на этом фоне выглядят исключения: обложки «экспортных» виниловых изданий, сделанных с оглядкой на западные тренды (например, Voronezh Russian Folk Chorus «Russian Folk Songs» (1977) и «Moskovan Festivaali 85 — Молодежные песни дружбы» (1985)), или альбомы классической музыки, которые, как правило, делались «по Стейнвейсу». Даже у пластинок советских ВИА встречались интересные конверты — в одних обходились без кондовых фотопортретов музыкантов (например, «Пламя» — «Кинематограф» 1984 года), в других работали с технически сложной сюжетной фотосъемкой («Ялла» — «Три колодца» 1981-го). Творческий подъем в оформлении наших пластинок начался где-то с середины 1980-х и, к сожалению, быстро закончился — последняя виниловая пластинка в России была напечатана, кажется, в 1994-м.

Далее — 30 лучших обложек виниловых пластинок в истории советского и постсоветского кавер-дизайна и обстоятельства их появления, рассказанные авторами или свидетелями.

Давид Тухманов. «По волне моей памяти» (1976)

Художник Александр Шварц

«По волне моей памяти», сочиненная автором «Последней электрички» и «Дня Победы», — революционный альбом для советской звукозаписи. Вдохновлявшийся битловским «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band», Тухманов собрал лучших певцов и музыкантов из топовых советских ВИА и записал концептуальный цикл рок-песен на стихи классиков мировой поэзии (от Сапфо до Гете) со смелыми арт-роковыми аранжировками. Обложка пластинки, впечатлившая своей прогрессивностью молодежь тех лет, тоже была для застойных времен смелой.

Александр Шварц:

«Я сам из семьи композитора, занимался джазом, коллекционировал винил (все это в те времена считалось антисоветским образом жизни). Адик Тухманов решил записать первую в СССР рок-пластинку, и наши взгляды до какой-то степени совпали. Работа проходила частично у меня в мастерской, частично в квартире у Тухманова. Я слушал разную музыку, беседовал с Давидом, сидевшим в это время обычно за роялем, и думал. А затем — бумага, перо и работа.

Худсовет в те времена обладал абсолютной идеологической и художественной властью. Я художник, всегда делал то, что считал нужным. Первый вариант был полностью рисованным. И был признан «не соответствующим идеалам социалистического реализма» и полностью запрещен худсоветом. Второй просто шел в беспрерывном сокращении количества рисованных образов (после указаний и тяжелых дискуссий с худсоветом). Они сами его порезали ножницами, и получилось то, что получилось. Моего согласия никто не спрашивал. Мне, конечно, приятно, что я являюсь автором первой советской обложки, но с художественной точки зрения она совершенно испорчена».

«Ритмическая гимнастика» (1984)

«Пульс-2» (1985)

«Место встречи. Дискотека. Выпуск 3» (1987)

Леонид Дербенев. «Треугольное солнце (Робинзон II)» (1987)

Художник Юрий Балашов

Юрий Балашов первую обложку для «Мелодии» сделал в 1980-м, после становился лауреатом всесоюзных конкурсов, и не только: его обложка пластинки Фрэнка Заппы «Civilization Phaze III» в 1996 году получила премию «Грэмми». Также работал над оформлением дисков «Парка Горького», «Ночного проспекта», «Морального кодекса» и «Бригады С», издававшихся на лейбле SNC. Изготавливает экзотические инструменты и играет на них в проектах «Волга», «Намгар» и др.

Юрий Балашов:

«Художественная редакция на «Мелодии», как мне тогда казалось, тоже стремилась отмечаться интересными работами, в коллективе редакторов были вполне прогрессивные молодые кадры, от которых я и получал заказы. И им, конечно, доставалось от худсоветов. А на каком-то этапе появилась возможность обходить худсовет, напрямую законтачив с Валерием Сухорадо, относительно молодым генеральным директором фирмы «Мелодия», выдвиженцем из комсомола. Я как-то после одного худсовета, на котором «зарубили» мое оформление, пошел к нему на прием, показал работу, рассказал о проблемах, возникающих на худсоветах, и добился «привилегии» показывать свои оформления ему лично, в обход заседаний «ретроградов». Стало посвободнее.

А насчет «учебы»... Ну, во-первых, был двухтомник «Album Cover Album» — общеизвестный труд художника Роджера Дина, плотно сотрудничавшего с группой Yes, ну и каталоги разных западных фирм грамзаписи, работавших с «Мелодией». Да и было чему поучиться и у моих знакомых и друзей, талантливых оформителей и продвинутых художников, среди которых выделялся, безусловно, Андрей Колосов, работавший в соавторстве со своей женой, Ковригиной Лерой. В «Мелодии» найдется немало их замечательных работ.

Советской обложки, которой я бы гордился, скорее, нет: самоцензура, заказчики, советские стандарты, плохая полиграфия. Но прилавок-то благодаря мне изменился прилично. Это тешило самолюбие. Мне нравится обложка «Треугольного солнца», да и «Ритмическая гимнастика» казалась на тот момент вполне актуальной...»

Аквариум. «Радио Африка» (1983)

Фотограф и художник-оформитель Андрей «Вилли» Усов

С развитием подпольного рока в СССР прогрессировала и культура оформления альбомов. «Любительские» рок-группы, распространявшие свои записи на бобинах в магнитном самиздате, делали к магнитоальбомам оригинальные обложки. Жизнь этой культуры была скоротечной — уже в середине 1990-х оригинальность уступила место четкому следованию заграничным, теперь уже свободно доступным образцам, а на смену магнитным лентам и винилу пришли диски и кассеты, по большей части пиратские.

Фотограф Андрей Усов приложил руку почти к каждой обложке записей «классического» состава «Аквариума». Также он сделал фото и оформление для «Сладкой N» и «LV» Майка, «Blues de Moscou» «Зоопарка». С каждой из них связана история. В «Треугольнике» можно увидеть Гребенщикова со сломанным рефлектором на голове. Фотографии для «Радио Африка», в 1988-м изданной на «Мелодии» (правда, уже без загадочных иероглифов на лицевой стороне), делались на Васильевском острове, на берегу Финского залива — на дешевый фотоаппарат «Любитель». Человек, бредущий по ландшафту, — виолончелист Всеволод Гаккель. Он же сидит с куском известняка на голове на обратной стороне.

Андрей «Вилли» Усов:

«У нас были фолианты с огромным количеством западных обложек. Мы их изучали. Но делали нечто свое. Мы понимали, что понятие «альбом» — это каноническая форма, он идет с обложкой и потом по-другому уже не будет восприниматься. Мы это с Борей обдумали, и... и все началось в 78-м с оформления альбома Бориса и Майка «Все Братья — Сестры».

Когда обложки требовались для издания «Мелодией», я предоставлял исходные фотографии вполне приличного качества. Я тиражировал обложки размером 13x13 см — под коробку с катушкой. Это практически совпадает с размерами современных компакт-дисков. Разогнать ее до альбома для «Мелодии» проблем не было. Я работал профессиональным фотографом, и у меня была возможность использовать хорошую плоскую пленку».

Интересно, что существуют и альтернативные версии оформления альбомов, ставших классическими. Для «Радио Африка» это, скажем, снимки сильно неодетого Гребенщикова на велосипеде в лесу с девушками. «Для «Аквариума» я делал несколько вариантов, а потом все решал Борис Борисыч (Гребенщиков) — у нас с ним взгляды не всегда совпадали», — комментирует Усов.

Nautilus Pompilius. «Разлука» (1986)

Фотограф Ильдар Зиганшин

Ильдар Зиганшин:

«На чем я учился? Еще с начала 70-х я довольно внимательно изучал западные обложки, с интересом всматриваясь в каждый «инопланетный» конверт виниловой пластинки, который попадал в руки. Позже (уже к концу 80-х) узнал, что многие из впечатливших меня обложек создала группа Hipgnosis (объединившая очень известных художников, дизайнеров и фотографов). С этим визуальным багажом в голове я и пытался позже подходить к оформлению у нас.

«Разлука» — это был третий альбом группы. Сначала Слава (Бутусов) сам сделал рисунок шариковой ручкой с неким персонажем, блуждающим среди ядовитых грибов, но выглядело это как-то сухо и пресно. Сам материал получился настолько плотным и мощным, что хотелось визуального адеквата. И я предложил опять (как и на прошлых альбомах) попробовать с фото. Мы собрались в клубе «Арха» (где и записывался альбом) — это рядом с Архитектурным институтом — практически всем составом, записывавшим «Разлуку». Я положил ребят на пол, накрыл простыней, поставил поперек скамейку и с нее уже, зависнув над ними с фотиком, начал снимать. Никакого оборудования, смешное освещение — одна лампочка Ильича висит. Полуподвал, даже окон нет. О студийных световых головках еще и не слыхал никто.

Хотелось передать состояние... савана, состояние всех песен альбома. Если на обложку альбома невозможно смотреть во время прослушивания песен — то это для меня неудачная работа. В голове вертелись какие-то западные обложки — вроде Deep Purple «In Rock» с каменными лицами, «Белого альбома» битлов.

Кстати, вместо Алексея Могилевского, который не пришел, на пол лег Андрей Макаров. Выяснилось, что драпировка не принимает форму лиц, не чувствуется скульптурности, непонятно, что там живые человеческие лица. Решили намочить простыню, чтобы она облепила лица, сбегали за ведром. Я сделал около 20 с лишним кадров на пленку, до сих пор они хранятся у меня. Ребята чуть не задохнулись под мокрой тканью. Снимал с долгой выдержкой, в одну шестую секунды, без штатива, нависая над ними со скамейки. Выбрал самые резкие варианты, скадрировал равностороннюю поляну под обложку.

А потом еще, как-то возвращаясь домой, сфотографировал городской ландшафт: сумерки, небо, световые следы уходящих трамваев — это стало частью обратной стороны обложки. Отпечатал на фотобумаге 30х30 см обе стороны и навел графику с текстами. Мне самому оформление понравилось, показал Славе, он тоже порадовался, альбом начал распространяться по Союзу, посильная часть рассылаемых бобин была оформлена. Разные легенды ходили по Союзу о том, что на самом деле изображено на этой обложке. Лет через 10 вышел винил, а потом и компакт-диски под этой обложкой».

Невил Блумберг и Игорь Гаршнек. «Synopsis» (1986)

Художник Вячеслав Семериков

Прибалтийские республики, самые западные в Советском Союзе, славились не только прогрессивной джазовой и рок-школой, свободным подходом к сочинению музыки и организации концертов — здесь делали и отличные обложки, поскольку была очень развитая культура графического дизайна, а также менее лютые цензоры.

Вячеслав Семериков, художник:

«Конверт пластинки был создан на основе моей акварели «Маки». Но поскольку я закончил кафедру графики, то ребята попросили меня сделать и дизайн конверта. Небольшие проблемы возникли в связи с намеком на наркотики. Но в те времена этот вопрос не был столь актуален, и его быстро замяли. Обстановка на худсовете в Торгово-промышленной палате была достаточно демократичная, и принципиальные споры возникали только по поводу эстетических качеств оформления. Это касается также и прибалтийских книжных издательств. Культура оформления их продукции была хорошо известна на всем пространстве СССР. Оговорюсь — это не касалось текстов. Чаще в вопросах текста цензоры были куда менее сговорчивы, все-таки побаивались Москвы. Хотя Москва не особенно-то ретиво следила за такого рода мелочами».

Алиса. «Энергия» (1987)

Художник Владимир Обатнин

Владимир Обатнин:

«Я был связан с фирмой «Мелодия», там был некий Насонов, он нам с товарищем предложил сделать обложку. Я познакомился с Кинчевым. Он мне показал свой эскиз. Детский лепет — обычный металлический жест, «коза». А я решил, раз они любят такое черное начало, перевернуть знак victory, а поскольку музыка на первом альбоме была очень бодрая, пропустить между пальцами молнию, удар электрическим током. Компьютеров у нас тогда не было, мы все сделали руками, при помощи аэрографа. Потом принесли ее художественному редактору — с «Алисой» даже не согласовывали. Сначала мы хотели сделать лицевой заднюю сторону, с портретом Кинчева. Редактор удивился, сказал: я много смотрел пластинок, каталогов, поверьте мне, такую, что с двумя пальцами, я нигде не видел — давайте сделаем ее главной. Мы согласились и поменяли обложки местами, потому что первый вариант был заезженным. Дело в том, что существовали стереотипы, тенденция — посмотреть, что делают на Западе, сделать похоже или попасть под стандарты. А нам хотелось выбиться из этого ряда».

«Кино». «Группа крови» (1988)

Художник Андрей Крисанов

Обложки пластинок «Кино» оформлялись по заветам Казимира Малевича. Художник Андрей Крисанов, который одно время даже играл на втором басу в составе группы — его можно было увидеть на пятом фестивале Ленинградского рок-клуба в 1987 году, впрямую позаимствовал у Малевича обложку «Группы крови». Макет «Последнего героя», изначально сделанный Георгием Гурьяновым и Цоем, был стилизован под супрематизм «Группы крови», а последний альбом — это, в сущности, «Черный квадрат».

Андрей Крисанов:

«Тогда Цой, Гурьянов, Африка, Тимур Новиков с «Новыми художниками», я — мы все любили ходить в кинотеатр «Спартак» на фильмы немецких экспрессионистов — Фрица Ланга, Роберта Вине. В Русском музее в то же время проходила выставка искусства 20—30-х годов, супрематисты и остальная компания. А я в музее работал в котельной, у меня была возможность более досконально все это изучить. Я нашел плакат Малевича к фильму о докторе Мабузе. Я его переделал, заменил слова. Все остались в восторге».

Текст: Денис Бояринов, Радиф Кашапов

Топ-30: наш кавер-арт (Часть вторая)

История дизайна виниловых пластинок во время и после СССР – в 30 обложках и комментариях их авторов, продолжение.

«Странные игры». «Смотри в оба» (1988)

Художник Николай Бельтюков

Виктор Сологуб, бас-гитарист «Странных игр»:

«Хотелось отразить название, и мы решили поставить на обложку волка, в глазах которого отражается пограничник. Оформление делалось прямо для винила на «Мелодии». Моя роль была чисто, как говорится, идеологическая».

Николай Бельтюков:

«У меня на макете появилась эта фотка — на самом деле небольшой немецкой дворняги Джемы, которая жила у моей тещи в Стрельне. Фотосессия проводилась специально для этой работы. А уже на оборотной стороне я поместил изображение пограничника. Перед печатью все подобные работы проходили через комиссию худсовета в Москве (1988 год опять же). На худсовете сказали, что пограничник тут ни при чем, и велели убрать его. Заменили просто фотографией группы, правда, не в том составе, в котором был диск записан... но не важно. Уже из московской типографии Тропилло нелегально вывез макет обратно в Питер, где я за ночь гуашью врисовал контур пресловутого пограничника уже в первую, утвержденную сторону обложки диска. Так в глазах собаки появилось отражение солдата с автоматом (это я в день принятия присяги). Наутро макет обложки был уже снова в типографии и пошел в тираж».

«АВИА». «ВсемЪ!» (1988)

«АВИА». «Ура!» (1991)

Художник Рашид Алмаметов

Николай Гусев, клавишник «АВИА»:

«С художником Рашидом Алмаметовым (умершим несколько лет назад) и Антоном Адасинским, который заведовал культурной группой в «АВИА», мы разрабатывали эстетику коллектива. Мы были увлечены советским конструктивизмом, супрематизмом, прорывными направлениями 1920-х годов, которые интересны независимо от политического контекста. Антон также привнес увлечение Мейерхольдом. В «АВИА» у нас была задача сделать единое музыкально-сценическое действо, и мы принялись за оформление сцены, стали придумывать символы, наши знаковые лейблы — так родилась, к примеру, красная шестеренка.

На фоне западных обложка «ВсемЪ!» выглядела броско. Позже мы издали ее в Англии. У меня есть фото из магазина HMV — она там ярким пятном смотрится».

«АукцЫон». «В Багдаде все спокойно» (1989)

«Вова и ОВД». «Невозможная любовь» (1991)

Художник Кирилл Миллер

Кирилл Миллер:

«Я был штатным художником «АукцЫона». Работал на доверии, никаких ограничений. Делал, показывал ребятам. Для своих старался делать правильно и хорошо. Потом, правда, пираты стали печатать что ни попадя, стали появляться разные непонятные обложки…

Я профессиональный художник, я знаю, как обложка должна выглядеть. Западные образцы никак не влияют на «АукцЫон». Он выше по формату — ему не нужно смотреть на Запад, только вглубь себя.

Я старался создавать обложки, меньше рисуя и больше делая. Больше конкретного действия — меньше рисования, коллажирования. «В Багдаде все спокойно» — это реальный гипсовый рельеф, объект, потом хорошо отснятый. Побольше действия, побольше реальности — это мой рок-н-ролльный принцип.

Я делаю обложки только хорошим друзьям, достойным людям, которые знают, к кому они обращаются. Делал, скажем, «Краденому солнцу» к их одноименной сказке. Сейчас «АукцЫон» переиздается лейблом «Геометрия» — я работаю для них над эксклюзивными обложками».

«Вежливый отказ». «Вежливый отказ» (1989)

Художник Свен Гундлах

Роман Суслов, «Вежливый отказ»:

«Эта обложка очень просто появилась. Я попросил Свена Гундлаха (музыкальные арт-проекты «Мухомор» и «Среднерусская возвышенность») придумать нам логотип. Он сделал три или четыре версии. И одна из них попала на обложку той белой пластинки. Мы сами ее предложили «Мелодии». С другой стороны, они нагрузили обложку не очень уместным текстом. С дизайнерской точки зрения эта обложка отвратительна. А сам рисунок очень пристойный».

«Джунгли». «Весна в Шанхае» (1990)

Художник Вадим Майоров

Вадим Майоров:

«Я в то время работал с группой, рисовал им задники для концертов, плакаты — такие городские трущобы, где на фоне нарисованных джунглей стоят четыре человека.

Обложка изготавливалась простым, кустарным способом. Мы отправились на улицу Росси, сделали снимки. Напечатали фотографии, взяли одну сторону улицы, ее же зеркальное отражение, нашли слайд с водой и замонтировали.

Хотелось строгой городской геометрии, в которую врывается неконтролируемая стихия. Все оформление у группы в то время шло в духе того, что есть каменный мешок, в котором есть джунгли, живая вода и такая музыка, как «Весна в Шанхае».

Возможностей следить за западными обложками, как сейчас, тогда не было. Если посмотреть на то, что делалось в то время, то видно, что никто не старался чему-то подражать. Все считали самым высоким классом при помощи ножниц и баночки с клеем создать нетленное произведение искусства. Все понимали, что нельзя ориентироваться на высокое качество, компьютеры, полиграфию — их же не было. А надо брать другим — имиджевым решением, каким-то ходом».

«Егор и Опизденевшие». «Прыг-скок: детские песенки» (1990)

«Гражданская оборона». «Попс» (1990)

«Егор и Опизденевшие». «Сто лет одиночества» (1993)

Художник Кирилл Кувырдин

Кирилл Кувырдин:

«Оформление было придумано в один из приездов Егора, Кузьмы и Джеффа в Москву. Началось все с «Прыг-скока». Тема была задана Егором и Кузьмой: 1960-е, психоделия, коллаж плюс шрифты — филмор-стайл (в стиле афиш хиппи-клуба Fillmore West). Печатать матерный текст издатель не решался. Придумали сделать два разных коллажа — титульный и внутренний, а матерное название отпечатать на наклейках. Так появились овальчики.

Я обзвонил знакомых, потенциальных поставщиков цветных журналов и календарей, чтоб отдали насовсем. Нашлась моя институтская подружка Оля Серая, которая отдала нам шкаф «Советского экрана», «Вокруг света» и еще по мелочи — получилась увесистая ноша. И мы от Оли с Ломоносовского до меня на Ленинский везли все это то ли на детских санках, то ли на какой-то коляске... Насобирали макулатуры и из других источников, но Олин взнос разрешил множество вопросов и дал направление при выборе имиджей. Плюс при разборе всей этой массы картинок родилось множество идей для коллажей вообще, многие из них Егор воплотил в жизнь. Серия с головами, например. Все это придумывалось в процессе и тут же вырезалось, одних разнокалиберных физиономий накопилось почти на чемодан...

Первым на свет появился коллаж, который теперь является титульным. Был взят кусок картона 80х40 см. А дальше чистая импровизация, от общего к частному, часов 12 чистого кайфа. Не припомню каких-либо разногласий или перепалок. Так или иначе, участвовали все, и Кузьма, и Джефф. Но в основном авторами являемся мы с Егором. Кузьма коллажом занимался фрагментарно. Он рисовал овальчики для наклеек с текстом «Егор и Опизденевшие» и «Прыг-скок» (это его единоличное авторство) и «пятак» (наклейка по центру пластинки) с тушканчиком. Тушканчика нашел Егор и сразу определил его на пятак. Овальчики пытались рисовать все, но получилось у Кузьмы, от моего варианта остались только пропорции овалов, в них-то Кузьма все и вписал. А Джефф был на подхвате. После завершения всего вышеперечисленного мной на целлулоидной пленке бритвенным лезвием был нацарапан текст «ГрOб Records» и при совокуплении с давно отобранным Егором имиджем (девочка, идущая в печь) получился известный ныне товарный знак.

Фотографии для вкладыша делались Вовой Васильевым в Московском Ботаническом саду, но уже в другой их приезд, я участвовал в постановке кадров и дал Джеффу свою крестильную рубаху...

Внутренний коллаж делался в Омске, я приехал туда вскоре после Егора и Кузьмы с большой сумкой макулатуры. Как я уже говорил, в Москве было вырезано очень много «полуфабрикатов». Стартовали дня через два после моего приезда. Первый день был посвящен прослушиванию только что сведенного и собранного альбома «Сто лет одиночества». Причем коллаж-титул к нему, начатый в Москве (были нарезаны, собраны отдельной кучкой все исходники для фонов, деталей и мелочевки), был уже закончен — и торжественно продемонстрирован. Меня поначалу несколько озадачили младенец в центре и текст, поскольку изначальная идея не предполагала фигуративности и текстовых элементов в теле коллажа, но это было недолго... Как и первый коллаж для «Прыг-скока», разворот был сделан в один день, тоже часов за 10—12. Клеили втроем — Егор, Кузьма и я. Нюрыч помогала. Был ли Джефф — не помню. Кузьма начал свой «угол», взяв в качестве материала вырезки из порножурналов, и быстро запутался из-за близких по цвету и фактуре элементов. Приходилось тратить много времени для их компоновки. Это был, пожалуй, единственный момент, когда Егор выказывал недовольство, ему не хотелось сбрасывать темп, и он попенял Кузьме по этому поводу. Но после этого «пенянья» Кузьма заметно сник и действовал довольно вяло, в итоге от телесного угла ничего не осталось. Обе картинки делались на одном дыхании и при полном единодушии, вырезали все маникюрными ножницами и, выбирая из уже нарезанного, клеили сразу при помощи ПВА. Иногда, не находя чего-то подходящего, опять перелопачивали макулатуру, вырезали еще. Еще в процессе, но уже поняв весь кайф происходящего, Егор жалел, что нет видео-/кинокамеры. Ему казалось, что если снимать все это сверху, может получиться отличный видеоряд...

Оформление «Попса» плотно обсуждалось еще в Москве. Егору нравилась моя графика, и предполагалось, что рамочки и картуши для титулов и разворота будут доверены мне. Но Егор, человек стремительный и не любящий ждать, сделал все сам. Мне остается радоваться тому, что он использовал отчасти мою манеру и вклеил в один из картушей мою физиономию. В Москве, перед самым отъездом Егора и Ко в Омск, мы отправились в студию к Вове Васильеву снимать первый коллаж на широкую пленку. Вова работал штатным фотографом в «Интуристе», в рекламном подразделении, и в его ведении находилась роскошная по тем временам студия. Поскольку мы были озабочены поисками всякой макулатуры, то, оказавшись у Вовы, немедленно прочесали все углы и урны на предмет бракованных фоток, рекламных проспектов и прочего. Вова поинтересовался розысками и сказал, что незадолго до нашего прихода выкинул большой мешок всякого брака в мусорный бак на улице. Вот там-то и была найдена мной фотография безымянной бабушки! Я ей так обрадовался, что даже остальные обрезки бросил (потом подобрали все подчистую) и побежал в студию показывать Егору с Кузьмой. Фотка немедленно и единогласно была утверждена на титул «Попса». Вова рассказал, что накануне отснял чуть ли не сотню ветеранов своей, кажется, организации, и это фотка одной из них. Ни имени, ни фамилии он не знал...

Впоследствии Вовой был отснят и весь последующий материал (коллажи), а также сделаны фотографии для вкладыша. Не помню, снимал ли он «Сто лет» и «Попс», но оригинальные коллажи к «Прыг-скоку» погибли при потопе именно в его, уже другой, студии.

Егор был требовательным, когда ему казалось (или так было), что соработник не включился на полную катушку. Самоотдача должна была быть полной или даже больше. И если получалось попасть на его волну и удержаться на этой волне, то это была уже не работа, а пиздец какой кайф!!!»

Текст: Денис Бояринов, Радиф Кашапов 

Топ-30: наш кавер-арт (Часть третья)

История дизайна виниловых пластинок во время и после СССР – в 30 обложках и комментариях их авторов, окончание.

Пластинки «Ассоциации “Лава”» (1990—1991)

Художник Андрей Гусев

Василий Шумов, лидер группы «Центр» и соорганизатор «Лавы»:

«К концу 1980-х в Москве образовалось сообщество друзей-музыкантов, которое занималось электронной музыкой. Называлось оно «Ассоциация “Лава”». Мы договорились с «Мелодией» о серии релизов с такой музыкой: мы отдаем им материал «под ключ» — дизайн, мастер-ленты, а она выпускает его на виниле и добавляет наш логотип. Революционная ситуация — тогда ведь никаких подлейблов не было.

У меня на «Мелодии» перед этим вышел миньон «Центра» и альбом «Сделано в Париже». Появились контакты с редакторами, звукорежиссерами. Мне было кому предложить эту идею. В то время, в конце перестройки, фирма грамзаписи искала новые формы существования после советского идеологически выверенного курса.

Посмотрев, сколько у нас материала, мы поняли, что точно будет четыре пластинки: первый сольник Владимира Рацкевича «Задача в общем виде», мой альбом «Время Три», а также еще два сборника, «Очевидные вещи» и «Без дыхания», — с треками «Ночного проспекта», Игоря Леня, Александра Синицына и других. Получалась серия. И наш друг, художник-оформитель Андрей Гусев предложил взять известную фотографию Родченко «Трубач», разделить ее на четыре квадратика — и каждый превратить в обложку альбома. Идея нам понравилась, «Мелодия» нас поддержала. Гусев добавил графические элементы, имена музыкантов и прочее.

Потом мне, кстати, подарили эти обложки на день рождения в виде единого портрета».

Spinglett. «Spinglett» (1992)

Художник Владимир Козлов

Владимир Козлов:

«Логотип Spinglett придумали Паша Чех с Гошей Рыжим (из «Братьев по разуму»). А обложка появилась так: в 1992 году в Москву приехала группа немецких художников, и один из них буквально за день сделал обложку. Балашов, который был тогда на SNC, делал свои варианты, интересные. Но выбрали в итоге немецкий».

Паша Чех, Spinglett:

«Логотип — это вариация на тему смайла. На переломе 80—90-х появилась новая рейв-субкультура, потребляли ЛСД на вечеринках — оттуда смайл,

 к которому мы дорисовали кости. Я поставил перед собой задачу создать простой логотип, чтобы запоминался и был прост для рисования, — в то время смайл как основа однозначно напрашивался. Несколько лет спустя я узнал, что похожий логотип был у группы Green Jelly — но у них он более трехмерный, и непонятно, что это вообще — смайл или какой-то пончик... Здесь просто этот факт мало кто знает, но во время нашего тура по Чехословакии, где в то же время выступали Green Jelly, дошло до конфронтации. Недавно я еще похожий рисунок видел у группы “Пилот”».

«НАИВ». «Switch-Blade Knaife» (1990)

Mess Age. «Mess Age» (1992)

Художник Паша Павлик (арт-директор лейблов «ЭРИО» и FeeLee).

Паша Павлик:

«Мы ориентировались на международный рынок. Не было такого, что Россия — отдельно, а мир — отдельно. Обложки были мирового уровня.

Для «Mess Age» были использованы снимки из Нью-Йорка. Потому что музыка группы, язык — все у них было английское. Такой нью-йоркский стиль им очень подходил.

«НАИВ» — это была моя серия индустриальных работ. Я специально снимал типографские станки и прочие предметы. И они хорошо подошли для «НАИВа».

«Mess Age», по-моему, был даже самым первым русским компакт-диском, по крайней мере, на FeeLee. Потому что до этого приходилось ездить специально в Америку, чтобы издавать «Ва-банк», «Колибри». Переход на формат CD был целой революцией. Для художественного изображения это гораздо хуже формат. Переходить было тяжело. Приходилось искать новые решения — зато можно было издавать буклет, так что появилась иная философия оформления.

Независимые фирмы в стране появились примерно в 1988—1989-м. До этого издавали пластинки с цветочками. С редкими случаями художественного оформления. А тут стали подключаться нормальные художники, которые всю жизнь собирали пластинки, имели представление, как они должны оформляться. Была эйфория. И за первые годы FeeLee издало чуть ли не 15 релизов от радости, что можно такое сделать, что руки развязаны. Потом уже все пошло на спад».

«Матросская Тишина». «Greats!» (1992)

Фото Хельмута Ньютона. Дизайн Германа Дижечко

Валерий Примеров, «Матросская Тишина»:

Хельмута Ньютона честно слизали с альбома его фотографий, который нашли у знакомой девушки. Дизайн придумал Гера, он вообще по визуальным темам у нас за главного был. Именно эта фотография была выбрана по нескольким причинам, одна из которых — то, что девушки очень похожи на наших знакомых: Виту и не вспомню сейчас, как вторую звали. А по поводу месседжа: там по легенде происходит диалог девушек, пытаюсь сейчас вспомнить текст, но никак не могу. Волны на бэкграунде придумал Герман. Они должны создавать иллюзию движения. Нам тогда хотелось что-то придумать такое, чтобы шевелилось все.

Так как пластинка издавалась под эгидой Рок-лаборатории (московской. — OS), худсовет был, но особых вопросов не возникало. Нам, и в частности Герману, очень доверяли в лаборатории. Были вопросы в основном по полиграфии, но так как у нас была черно-белая обложка — ее было трудно испортить. Собственно, по этой причине она и сделана черно-белой.

Тогда нам казалось, что все еще впереди, а оказалось — конец фильма. Когда мы пришли на SNC записывать «VIP», у нас было материала на двойную пластинку, но, к сожалению, нас попросили записать определенные песни, пришлось прогнуться. Ведь и винил, и CD записывались без денег. За винил нам «Апрелевка» даже денег каких-то заплатила.

«Мамонов и Алексей». «Мамонов и Алексей» (1992)

«Звуки Му». «Грубый закат» (1995)

Петр Мамонов. «84—87» (1996)

Идея Петра Мамонова

Игорь Мухин, фотограф:

«Первые съемки Мамонова у меня были еще в 1985 году, на квартирных концертах. Я с удовольствием снимал, для себя, потому что он человек неординарный.

Когда «Звуки Му» распались и появился этот проект, Мамонов обратился ко мне. До этого у него была съемка в Лондоне, когда он работал с Брайаном Ино, и ему не понравилось, как выполнен материал. Он мне напомнил о просьбе годичной давности — посниматься в городе, чтобы передать его энергетику.

Когда в 1995 году проект закрылся и появился новый состав «Звуков», мне предложили подъехать к Алексею домой и сделать съемку с четырьмя участниками. Все проходило в жилом доме, на фоне обычной белой стены. Плюс я сделал фото, где Мамонов дурачился. И эти фото пригодились. Четыре человека вышли на обложке («Грубого заката». — OS), художник Юрий Родин залил ее красным цветом. Родин жил где-то на Новокузнецкой. Мы вместе отбирали фото, но к дизайну я отношения не имел.

Алексей Бортничук, гитарист «Звуков Му» и «Мамонова и Алексея»:

«Съемка проходила на крыше дома в Каретном переулке. Идея поставить на обложку именно это фото принадлежит Петру Николаевичу. Это его дизайн, под его руководством обложка и делалась».

Meeting On Elbe. «The Dead Head» (1993)

Художник Владимир Козлов

Владимир Козлов:

«Обложку «Эльбы» мы придумали с вокалистом Сережей Ломакиным — группа мне дала фотосессию. И я сделал черно-белую обложку. Был еще другой вариант: Сережа нарисовал на первом плане Чарли Уоттса (барабанщик Rolling Stones. — OS), а на заднем плане был помещен растрированный Уоттс, уже настоящий. Такая вот встреча на Эльбе».

Вова Синий и «БПР». «Те самые песни» (1993)

Художник Игорь Шапошников

Игорь Шапошников, «Братья по разуму»:

«Светлана Ельчанинова, руководитель клуба имени Джерри Рубина, затеяла серию виниловых пластинок «Антология советского панка». Обратилась ко мне, и мы вместе с ней совершили прекрасное путешествие в формацию «Русский диск», которая существовала на обломках фирмы «Мелодия». Так возникла идея сделать сборник наших записей для издания на виниле.

Что касается оформления, идея созрела по мере развития проекта, и необходимость заставила меня лично обратиться к собственным архивам. А там нашлись слайды моего любимого фотографа Дмитрия Кунилова (Фэйма), которые меня поразили и удовлетворили, Кавером для диска я выбрал композицию «Грибок», а для обратной стороны — слайд «"Кукла». В результате чего на первой обложке диска мы видим инопланетянина с антеннами. А сзади — изнасилованную куклу как образ человечества, общавшегося с инопланетянами.

Текст пришлось делать тушью вручную, то есть весь заглавный шрифт я рисовал от руки, потом он перетравливался на макет, и далее все это объединялось. Результат превысил все ожидания — на самом диске горело черно-белое фото, и это было потрясающе, ибо никто так не делал до этого. Обложка горела контрастом синего фона и красного шрифта и обнадеживала живостойкостью».

Текст: Денис Бояринов, Радиф Кашапов