Топ-30: наш кавер-арт (Часть вторая)

История дизайна виниловых пластинок во время и после СССР – в 30 обложках и комментариях их авторов, продолжение.

«Странные игры». «Смотри в оба» (1988)

Художник Николай Бельтюков

Виктор Сологуб, бас-гитарист «Странных игр»:

«Хотелось отразить название, и мы решили поставить на обложку волка, в глазах которого отражается пограничник. Оформление делалось прямо для винила на «Мелодии». Моя роль была чисто, как говорится, идеологическая».

Николай Бельтюков:

«У меня на макете появилась эта фотка — на самом деле небольшой немецкой дворняги Джемы, которая жила у моей тещи в Стрельне. Фотосессия проводилась специально для этой работы. А уже на оборотной стороне я поместил изображение пограничника. Перед печатью все подобные работы проходили через комиссию худсовета в Москве (1988 год опять же). На худсовете сказали, что пограничник тут ни при чем, и велели убрать его. Заменили просто фотографией группы, правда, не в том составе, в котором был диск записан... но не важно. Уже из московской типографии Тропилло нелегально вывез макет обратно в Питер, где я за ночь гуашью врисовал контур пресловутого пограничника уже в первую, утвержденную сторону обложки диска. Так в глазах собаки появилось отражение солдата с автоматом (это я в день принятия присяги). Наутро макет обложки был уже снова в типографии и пошел в тираж».

«АВИА». «ВсемЪ!» (1988)

«АВИА». «Ура!» (1991)

Художник Рашид Алмаметов

Николай Гусев, клавишник «АВИА»:

«С художником Рашидом Алмаметовым (умершим несколько лет назад) и Антоном Адасинским, который заведовал культурной группой в «АВИА», мы разрабатывали эстетику коллектива. Мы были увлечены советским конструктивизмом, супрематизмом, прорывными направлениями 1920-х годов, которые интересны независимо от политического контекста. Антон также привнес увлечение Мейерхольдом. В «АВИА» у нас была задача сделать единое музыкально-сценическое действо, и мы принялись за оформление сцены, стали придумывать символы, наши знаковые лейблы — так родилась, к примеру, красная шестеренка.

На фоне западных обложка «ВсемЪ!» выглядела броско. Позже мы издали ее в Англии. У меня есть фото из магазина HMV — она там ярким пятном смотрится».

«АукцЫон». «В Багдаде все спокойно» (1989)

«Вова и ОВД». «Невозможная любовь» (1991)

Художник Кирилл Миллер

Кирилл Миллер:

«Я был штатным художником «АукцЫона». Работал на доверии, никаких ограничений. Делал, показывал ребятам. Для своих старался делать правильно и хорошо. Потом, правда, пираты стали печатать что ни попадя, стали появляться разные непонятные обложки…

Я профессиональный художник, я знаю, как обложка должна выглядеть. Западные образцы никак не влияют на «АукцЫон». Он выше по формату — ему не нужно смотреть на Запад, только вглубь себя.

Я старался создавать обложки, меньше рисуя и больше делая. Больше конкретного действия — меньше рисования, коллажирования. «В Багдаде все спокойно» — это реальный гипсовый рельеф, объект, потом хорошо отснятый. Побольше действия, побольше реальности — это мой рок-н-ролльный принцип.

Я делаю обложки только хорошим друзьям, достойным людям, которые знают, к кому они обращаются. Делал, скажем, «Краденому солнцу» к их одноименной сказке. Сейчас «АукцЫон» переиздается лейблом «Геометрия» — я работаю для них над эксклюзивными обложками».

«Вежливый отказ». «Вежливый отказ» (1989)

Художник Свен Гундлах

Роман Суслов, «Вежливый отказ»:

«Эта обложка очень просто появилась. Я попросил Свена Гундлаха (музыкальные арт-проекты «Мухомор» и «Среднерусская возвышенность») придумать нам логотип. Он сделал три или четыре версии. И одна из них попала на обложку той белой пластинки. Мы сами ее предложили «Мелодии». С другой стороны, они нагрузили обложку не очень уместным текстом. С дизайнерской точки зрения эта обложка отвратительна. А сам рисунок очень пристойный».

«Джунгли». «Весна в Шанхае» (1990)

Художник Вадим Майоров

Вадим Майоров:

«Я в то время работал с группой, рисовал им задники для концертов, плакаты — такие городские трущобы, где на фоне нарисованных джунглей стоят четыре человека.

Обложка изготавливалась простым, кустарным способом. Мы отправились на улицу Росси, сделали снимки. Напечатали фотографии, взяли одну сторону улицы, ее же зеркальное отражение, нашли слайд с водой и замонтировали.

Хотелось строгой городской геометрии, в которую врывается неконтролируемая стихия. Все оформление у группы в то время шло в духе того, что есть каменный мешок, в котором есть джунгли, живая вода и такая музыка, как «Весна в Шанхае».

Возможностей следить за западными обложками, как сейчас, тогда не было. Если посмотреть на то, что делалось в то время, то видно, что никто не старался чему-то подражать. Все считали самым высоким классом при помощи ножниц и баночки с клеем создать нетленное произведение искусства. Все понимали, что нельзя ориентироваться на высокое качество, компьютеры, полиграфию — их же не было. А надо брать другим — имиджевым решением, каким-то ходом».

«Егор и Опизденевшие». «Прыг-скок: детские песенки» (1990)

«Гражданская оборона». «Попс» (1990)

«Егор и Опизденевшие». «Сто лет одиночества» (1993)

Художник Кирилл Кувырдин

Кирилл Кувырдин:

«Оформление было придумано в один из приездов Егора, Кузьмы и Джеффа в Москву. Началось все с «Прыг-скока». Тема была задана Егором и Кузьмой: 1960-е, психоделия, коллаж плюс шрифты — филмор-стайл (в стиле афиш хиппи-клуба Fillmore West). Печатать матерный текст издатель не решался. Придумали сделать два разных коллажа — титульный и внутренний, а матерное название отпечатать на наклейках. Так появились овальчики.

Я обзвонил знакомых, потенциальных поставщиков цветных журналов и календарей, чтоб отдали насовсем. Нашлась моя институтская подружка Оля Серая, которая отдала нам шкаф «Советского экрана», «Вокруг света» и еще по мелочи — получилась увесистая ноша. И мы от Оли с Ломоносовского до меня на Ленинский везли все это то ли на детских санках, то ли на какой-то коляске... Насобирали макулатуры и из других источников, но Олин взнос разрешил множество вопросов и дал направление при выборе имиджей. Плюс при разборе всей этой массы картинок родилось множество идей для коллажей вообще, многие из них Егор воплотил в жизнь. Серия с головами, например. Все это придумывалось в процессе и тут же вырезалось, одних разнокалиберных физиономий накопилось почти на чемодан...

Первым на свет появился коллаж, который теперь является титульным. Был взят кусок картона 80х40 см. А дальше чистая импровизация, от общего к частному, часов 12 чистого кайфа. Не припомню каких-либо разногласий или перепалок. Так или иначе, участвовали все, и Кузьма, и Джефф. Но в основном авторами являемся мы с Егором. Кузьма коллажом занимался фрагментарно. Он рисовал овальчики для наклеек с текстом «Егор и Опизденевшие» и «Прыг-скок» (это его единоличное авторство) и «пятак» (наклейка по центру пластинки) с тушканчиком. Тушканчика нашел Егор и сразу определил его на пятак. Овальчики пытались рисовать все, но получилось у Кузьмы, от моего варианта остались только пропорции овалов, в них-то Кузьма все и вписал. А Джефф был на подхвате. После завершения всего вышеперечисленного мной на целлулоидной пленке бритвенным лезвием был нацарапан текст «ГрOб Records» и при совокуплении с давно отобранным Егором имиджем (девочка, идущая в печь) получился известный ныне товарный знак.

Фотографии для вкладыша делались Вовой Васильевым в Московском Ботаническом саду, но уже в другой их приезд, я участвовал в постановке кадров и дал Джеффу свою крестильную рубаху...

Внутренний коллаж делался в Омске, я приехал туда вскоре после Егора и Кузьмы с большой сумкой макулатуры. Как я уже говорил, в Москве было вырезано очень много «полуфабрикатов». Стартовали дня через два после моего приезда. Первый день был посвящен прослушиванию только что сведенного и собранного альбома «Сто лет одиночества». Причем коллаж-титул к нему, начатый в Москве (были нарезаны, собраны отдельной кучкой все исходники для фонов, деталей и мелочевки), был уже закончен — и торжественно продемонстрирован. Меня поначалу несколько озадачили младенец в центре и текст, поскольку изначальная идея не предполагала фигуративности и текстовых элементов в теле коллажа, но это было недолго... Как и первый коллаж для «Прыг-скока», разворот был сделан в один день, тоже часов за 10—12. Клеили втроем — Егор, Кузьма и я. Нюрыч помогала. Был ли Джефф — не помню. Кузьма начал свой «угол», взяв в качестве материала вырезки из порножурналов, и быстро запутался из-за близких по цвету и фактуре элементов. Приходилось тратить много времени для их компоновки. Это был, пожалуй, единственный момент, когда Егор выказывал недовольство, ему не хотелось сбрасывать темп, и он попенял Кузьме по этому поводу. Но после этого «пенянья» Кузьма заметно сник и действовал довольно вяло, в итоге от телесного угла ничего не осталось. Обе картинки делались на одном дыхании и при полном единодушии, вырезали все маникюрными ножницами и, выбирая из уже нарезанного, клеили сразу при помощи ПВА. Иногда, не находя чего-то подходящего, опять перелопачивали макулатуру, вырезали еще. Еще в процессе, но уже поняв весь кайф происходящего, Егор жалел, что нет видео-/кинокамеры. Ему казалось, что если снимать все это сверху, может получиться отличный видеоряд...

Оформление «Попса» плотно обсуждалось еще в Москве. Егору нравилась моя графика, и предполагалось, что рамочки и картуши для титулов и разворота будут доверены мне. Но Егор, человек стремительный и не любящий ждать, сделал все сам. Мне остается радоваться тому, что он использовал отчасти мою манеру и вклеил в один из картушей мою физиономию. В Москве, перед самым отъездом Егора и Ко в Омск, мы отправились в студию к Вове Васильеву снимать первый коллаж на широкую пленку. Вова работал штатным фотографом в «Интуристе», в рекламном подразделении, и в его ведении находилась роскошная по тем временам студия. Поскольку мы были озабочены поисками всякой макулатуры, то, оказавшись у Вовы, немедленно прочесали все углы и урны на предмет бракованных фоток, рекламных проспектов и прочего. Вова поинтересовался розысками и сказал, что незадолго до нашего прихода выкинул большой мешок всякого брака в мусорный бак на улице. Вот там-то и была найдена мной фотография безымянной бабушки! Я ей так обрадовался, что даже остальные обрезки бросил (потом подобрали все подчистую) и побежал в студию показывать Егору с Кузьмой. Фотка немедленно и единогласно была утверждена на титул «Попса». Вова рассказал, что накануне отснял чуть ли не сотню ветеранов своей, кажется, организации, и это фотка одной из них. Ни имени, ни фамилии он не знал...

Впоследствии Вовой был отснят и весь последующий материал (коллажи), а также сделаны фотографии для вкладыша. Не помню, снимал ли он «Сто лет» и «Попс», но оригинальные коллажи к «Прыг-скоку» погибли при потопе именно в его, уже другой, студии.

Егор был требовательным, когда ему казалось (или так было), что соработник не включился на полную катушку. Самоотдача должна была быть полной или даже больше. И если получалось попасть на его волну и удержаться на этой волне, то это была уже не работа, а пиздец какой кайф!!!»

Текст: Денис Бояринов, Радиф Кашапов